Заводная ракета - Страница 70

— Я бы не обращала особого внимания на Молву, — важно заметила Дария. — В их представлении главное интеллектуальное достижение журналистики — это освещение литературного салона.

— Что такое литературный салон?

— Мероприятие, на котором люди, не умеющие ни писать, ни рассуждать, собираются, чтобы убеждать друг друга в собственной значимости.

— Но ведь любой, кто это прочитает, решит, что вся наша затея — это… какая-то финансовая афера! — возмутилась Ялда.

Дарию позабавили ее слова. — Любой, кто всерьез относится к этой недоуменной болтовне, для вас уже дохлый номер; такой человек никогда бы не стал помогать развитию Бесподобной, не говоря уже о том, чтобы добровольно записываться в число пассажиров.

— Возможно, ты и права, — согласилась Ялда. — Но…

— Но ты хочешь, чтобы все жители Зевгмы поняли, что стоит на кону? — предположила Дария.

— Ну конечно. По-твоему, они этого не заслужили?

— Я в этом деле уже десять лет, — сказала Дария, — и за все это время удостаивалась и более дурной славы. Поверь мне, люди, которым по-настоящему интересно, придут несмотря ни на что. — Она ловко свернула лист в трубку и закинула его в противоположный конец комнаты. — Просто забудь об этом.

Лидия вернулась с ночной смены и все еще спала; Дария согласилась отвести детей в школу. Ялда изо всех сил старалась следовать совету Дарии, но в университет ее снова поджидали плохие новости — на этот раз в лице Джорджо: старшие члены факультета отклонили предложение Евсебио о финансировании новой обсерватории. Более того, они подняли в Совете Зевгмы вопрос о своем праве на землю обсерватории, пытаясь добиться предписания, которое бы запретило Евсебио препятствовать реализации текущих прав на использование этой территории.

— Вообще-то, если телескоп выйдет за пределы атмосферы, — сказал Джорджо, — то качество наблюдения улучшится. Так что если ты добьешься правильной формулировки постановления…

Ялде было не до шуток. — Я думала, вы собирались убедить своих друзей проголосовать в нашу пользу! Как бы они ни относились к ракете Евсебио, более крупный телескоп наверняка должен был стать веским доводом.

— Извини, — сказал он. — У Людовико было больше должников, чем у меня.

Ялда не сомневалась в том, что Джорджо сдержал свое слово. Но он по-прежнему находился в том состоянии дремоты, от которой она и сама так долго пыталась освободиться. Обсуждая с ней вопросы физики, он соглашался, что теория ортогонального скопление как источника гремучих звезд была столь же вероятной, как и любая ее альтернатива — но несмотря ни на что, не мог заставить себя воспринимать эту угрозу всерьез, не мог взглянуть на собственных детей и увидеть, как угаснет их род.

Ялде предстояло прочитать лекцию по вводному курсу оптики. Пока ее студенты старательно перерисовывали схемы и уравнения, описывающие законы тонких линз, она чувствовала себя, как человек, раздающий бесполезные побрякушки на краю бушующего пожара. Ей однако же было запрещено обсуждать проект Евсебио во время занятий, а также организовывать запись добровольцев на территории университетского городка. Если среди этих светлых молодых голов найдутся те, кто захочет как следует разобраться в вопросе, им придется приложить кое-какие усилия, чтобы посетить недобросовестное мероприятие, запланированное на сегодняшний вечер.

В обеденный перерыв Ялда зашла в столовую и увидела Людовико, который как раз выходил из кладовой, нагрузившись караваями для группы знакомых, с которыми он собирался пообедать. Чтобы не пересечься с ним, Ялда попятилась было назад, но Людовико ее все-таки заметил и, подойдя ближе, обратился к ней звучным голосом, который судя по тону должен был привлечь как можно большее внимание.

— Профессор Ялда! Я удивлен, что вижу вас здесь! Я уж думал, вы нас покинули ради шоу-бизнеса.

Ялда подыграла ему, ответив бессвязным жужжанием, но не смогла удержаться, чтобы не добавить:

— Похоже, что в наше время у всех по две работы; я смотрю, вы и сами подались в журналистику.

— Журналисты со мной консультировались, — сухо возразил Людовико. — Не как с наймитом, а как с выдающимся экспертом по гремучим звездам.

— Я, конечно, прошу прощения, но видимо, все ваши научные публикации на тему «Спонтанного возбуждения солнечных миазмов» прошли мимо меня. Возможно, вы могли бы восполнить мои пробелы в этой области и объяснить, что конкретно вы имели в виду под этой фразой? — Теперь за ними следили все в зале — кто-то передними, а кто-то задними глазами.

— С удовольствием, — ответил Людовико. — Одна из частиц солнечного ветра исторгает быстрый люксит, который сталкивается с другой частицей, побуждая ее сделать то же самое. Далее все повторяется. Одновременно излучается более медленный свет. Это и есть гремучая звезда — протяженные цепочки активности, которые возникают внутри газового облака при посредничестве быстродвижущихся световых частиц.

Ялда склонила голову в знак признательности, а затем сделала вид, будто на несколько пауз погрузилась в глубокие размышления — размышления, которые так и не развеяли недоумение на ее лице. — Но почему эти «цепочки активности» параллельны друг другу? Почему все эти «спонтанные возбуждения», эти случайные события выстраиваются в одном и том же направлении?

Людовико ответил, не задумываясь. — Отдаленный источник быстрых люкситов — энергия которых слегка отличается от энергии, необходимой для запуска процесса возбуждения — освещает солнечный ветер, заставляя частицы выстраиваться вдоль параллельных линий. Газ спонтанно излучает собственный свет, но его частицы при этом расположены уже не случайным образом.