Заводная ракета - Страница 36

Она устало побрела обратно в сторону жилых помещений, но сделала остановку, чтобы взглянуть на небо, на все эти пылающие миры, которые неслись в космической пустоте. Среди этой умопомрачительной звездной массы Сита была всего лишь одним из наших мимолетных соседей. Неужели мы думали, что сможем охватить звезды при помощи математики, сможем сделать их достоянием собственного разума? Она была всего лишь ребенком, который неуклюже вертел в руках какую-то нескладную игрушку, воображая, будто она наделяет его магической силой, в то время как бескрайняя, величественная процессия продолжала свое шествие, не обращая на ее фантазии ни малейшего внимания.

Ялда проспала до середины дня, а потом села в кабинете и занялась планированием новой стратегии. Если бы в процессе настройки зеркала она придерживалась определенных правил и всегда вносила корректировки парами — так, чтобы изменения ширины цветового веера почти точно компенсировали друг друга, — то вполне могла бы добиться нужной фокусировки линз более рациональным путем.

Две склянки спустя, лежа на полу будки с растертой кожей и сведенными судорогой пальцами, она позволила себе отметить очередное достижение радостным щебетом, и даже ничуть не смутилась, услышав его искаженное звучание. Шлейф Ситы, наконец-то, сжался до почти идеального круга, который казался чуть более голубоватым с одной стороны.

Пришло время воспользоваться приемом Нерео. Ялда поставила на пути света маску, которая заблокировала центр изображения, оставив лишь бледный ореол, окружавший яркое пятно в центре. Когда ее глаза адаптировались к более тусклому фрагменту изображения, разглядеть эффект от едва заметного перемещения штифтов стало проще.

Полкуранта спустя всего одна небольшая корректировка погрузила наблюдаемую часть неба в полную темноту. Ялда была в восторге; теперь изображение Ситы стало меньше закрывшей ее маски!

Она отодвинула маску в сторону, ожидая увидеть крошечный, идеально круглый светящийся диск, но поле зрения оставалось черным. Ударившись о телескоп, она просто сбила направление на звезду.

Ялда снова нашла звезду, однако удерживать ее долгое время в центре, не теряя при этом адаптации к темноте, было непросто. Она пыталась пользоваться глазами попеременно: левым, когда ей нужно было отодвинуть маску, чтобы скорректировать ведение телескопа, и правым — когда в очередной раз пыталась уменьшить размер ореола, — но ее глаза как будто сговорились, и их зрачки все время сокращались в паре, даже когда один глаз был ослеплен ярким светом. Наконец, она перевернулась на живот и отдала яркое свечение на откуп своему заднему зрению. К ее удивлению это сработало: передние глаза не утратили своей чувствительности.

Когда Сита снова скрылась из вида, Ялда поняла, что за последние три куранта добиться видимых улучшений ей так и не удалось; все это время она пробовала вносить небольшие корректировки, а затем просто возвращалась на шаг назад. Теперь, впрочем, ореол стал почти незаметным, и было бы неразумным надеяться на то, что он исчезнет совсем. Добиться от Ситы большего она бы уже не смогла.

После этого она зафиксировала первую серию экспериментальных данных.

Проснувшись рано утром, Ялда приступила к пересчету позиций двух дюжин штифтов, управляющих формой зеркала, в соответствующие им значения скоростей и длин и волн. Вычисления были довольно сложными; Ялда дважды проверяла каждый шаг, и завершить расчеты удалось только ближе к вечеру. Она нанесла точки на лист бумаги с заранее подготовленной координатной сеткой; эта часть работы была слишком сложной, чтобы ее можно было проделать на собственной коже.

Кривая делала изгиб в правом верхнем углу чертежа: длина волны уменьшалась с увеличением скорости. Общий характер этой зависимости был известен и раньше, но теперь, по крайней мере, появилось представление о ее более точной форме. Ялда поразмыслила над тем, как могло бы выглядеть точное математическое соотношение, описывающее подобную кривую, но знала, что думать об этом еще рано. Вначале нужно было выяснить, покажут ли такую же кривую данные по другим звездам.

Следующим на очереди был Тарак — почти такой же яркий, как Сита, хотя его шлейф был в два с лишним раза короче. Зенто была быстрее и находилась дальше. Со временем Ялда понимала, какие приемы работают, а какие — нет, и училась инстинктивно определять корректировки, необходимые для того, чтобы ужать разноцветные эллипсы до четко видимых белых дисков. На шестую ночь наблюдений ей удалось до рассвета подобрать нужное положение штифтов для двух разных звезд — Джулы и Мины.

Она со всей тщательностью нанесла на график данные по каждой звезде. Кластеризация скоростей света в собранных Ялдой данных не была каким-то серьезным достижением — она просто отражала фиксированное расположение отверстий, в которых находились управляющие штифты. С другой стороны, разброс соответствующих длин волн тоже оказался не слишком большим. Для каждой звезды ее метод давал одну и ту же картину.

Когда она исчерпала все яркие звезды, наблюдения усложнились. Ей пришлось отказаться от Теро после трех ночей наблюдений, которые приносили только все большее разочарование — даже используя самые разные варианты расположения штифтов, она не смогла найти ни одного отличия в изображении звезды. Ялда подумала, не заболела ли она на почве истощения — может быть, она уже потеряла след Теро из вида, а световые пятна были всего лишь галлюцинациями, которые стремились заполнить темноту.