Заводная ракета - Страница 28

Туллия уговорила кассира свериться со списком гостей, которым был разрешен бесплатный вход; в итоге выяснилось, что их имена там действительно значатся. «Зря я сомневалась!» — сказала она Ялде, пока они перемещались из очереди за билетами в столь же длинную очередь на входе в зал. «В Соло Дария столько раз ела за мой счет, что теперь до конца жизни будет ходить в должниках».

Как только они вошли в зал, Ялда увидела сцену, украшенную небольшими, но на вид вполне настоящими деревьями, а также своеобразным помостом из сучков и веток, который должен был придать сцене еще большее сходство с плотным лесным пологом. Когда рабочие, обслуживающие сцену, стали обходит зал и гасить настенные лампы, толпа зажужжала от нетерпения, будто бы ожидая увидеть в этих разношерстных джунглях целый зоопарк из представителей ночной фауны.

И действительно, в темноте на деревьях раскрылось несколько тщедушных почек, которые, впрочем, быстро закрылись, когда более яркий свет осветил сцену откуда-то сверху. Подняв голову, Ялда мельком увидела девушку, которая, примостившись на узких перилах, пыталась управлять громоздким приспособлением, состоявшим из горящего солярита и установленной перед ним хрусталитовой линзы.

Выйдя на сцену, импресарио красноречиво поведал слушателям об опасной экспедиции, снаряженной в Сияющую Долину ради поимки существа, которому предстояло сыграть роль подопытного в вечернем представлении. «В своем естественном состоянии это существо настолько свирепо, что его нельзя даже пускать в город; Совет бы этого ни за что не одобрил! Зверя содержали в загоне на безопасном расстоянии от города и в течение шести дней подмешивали ему в пищу успокоительное. Сегодня мы впервые в Зевгме готовы представить вам нашего дикого, неокультуренного родственника — древесника!»

На сцену выкатили тележку с толстой веткой, висящей на двух опорах. Руки и ноги древесника были привязаны к ветке веревками; схватить что-либо самостоятельно существо не могло. Его голова безжизненно свесилась, а глаза, хотя и оставались открытыми, были тусклыми и неподвижными. Ялда решила, что это самец — правда, без особой уверенности; раньше ей доводилось видеть только грубые рисунки этого животного. Во всяком случае оно точно было меньше ее самой.

— Надеюсь, оно неживое, — прошептала она.

— Ах, какие мы сентиментальные, — сказала Туллия.

— Почему оно должно чувствовать боль ради нашего развлечения?

— А ты думаешь, что жизнь на деревьях была для него сплошным удовольствием?

Ялда почувствовала раздражение:

— Нет, но дело не в этом. Природа хочет разделить твое тело на четыре части, а из мозга сделать желе. Мы должны стремиться к большему.

Мужчина впереди обернулся и цыкнул на нее.

— Только у женщины, — продолжал импресарио, — хватит физической силы, чтобы справиться с таким зверем. К счастью, нам удалось найти женщину, которая способна провести нас по этой опасной территории, не только благодаря своей силе, но и необходимым экспертным знаниям. Прошу любить и жаловать — доктор Дария из университета Зевгмы!

Когда публика взорвалась возгласами одобрения, Туллия прошептала: «Не переживай, вкусы меняется. Когда-нибудь мы тоже будем там со своими призмами и линзами, и точно так же будем грести деньги лопатой».

— Только если в твоих небесных лесах живут инопланетные древесники, — сказала Ялда.

Дария зашла в круг света, который дожидался ее на сцене; из середины груди у нее пробивалась третья рука. Дария несла циркулярную пилу, соединенную с длинной трубкой, которая тянулась по сцене позади нее и скрывалась за кулисами.

— Смею вас заверить, — произнесла она, — что этим вечером нам ничто не угрожает. Она подняла пилу, чтобы зрители смогли ее осмотреть. — Этот инструмент приводится в действие сжатым воздухом и совершает дюжину гроссов оборотов за один высверк. Я всегда смогу отрезать древеснику голову, если он каким-то образом сумеет выйти из своего ступора. — Она надавила на выключатель, и лезвие пилы превратилось в визжащий и размытый кусок камня.

— А теперь пришло время накормить нашего дикого родственника его последним ужином. — Помощник вынес на сцену ведро; взяв его в руки, Дария приблизилась к древеснику. С помощью ковша, который уже лежал в ведре, она зачерпнула часть содержимого — по виду оно напоминало зерно грубого помола, которое каким-то образом приобрело удивительно яркий красный цвет — и высыпала его в расслабленный рот зверя.

Ялда завороженно — и в тоже время с возмущением — наблюдала, как задвигались мышцы вокруг горла древесника. Он был жив и, — неважно, под действием препаратов или нет, — все еще мог глотать.

— Вас, вероятно, удивляет необычный оттенок пищи, которую отведал наш незадачливый гость, — заметила Дария. — Дело в том, что в течение шести дней перед каждым приемом пищи в его корм добавляли различные красители. — Пока она это говорила, древесник продолжал механически заглатывать горсть зерна.

Когда существо перестало принимать пищу, Дария отставила ведро в сторону и включила пилу. Под ободряющие возгласы публики она подошла к древеснику и стала разрезать его бок.

Если ее жертва и издала какой-то звук, то на фоне шума пилы его все равно было не услышать. Ялда увидела, как жалобно задергалось тело древесника, однако к тому моменту, когда Дария отошла в сторону, чтобы показать результат своей работы, конвульсии уже прекратились.

С помощью пилы она вырезала широкий прямоугольный пласт кожи и мышц, который по длине охватывал почти все тело древесника. При виде такой излишне жестокой методологии Ялда почувствовала приступ тошноты, но отворачиваться не стала.